|
–
Отец Андрей, расскажите о семье, в которой Вы росли.
– Я и мой брат, священник Александр Хмылов, воспитывались в семье дьякона. Наш отец Николай Хмылов закончил Московскую духовную семинарию, начинал учиться в Духовной академии, но после 1-го курса ушел на приход. С 1965 года он трудится в дьяконском, а теперь в протодьяконском чине. Сейчас служит в Троицком храме поселка Удельная.
– Отец рассказывал Вам, как стал священнослужителем?
– Он рано остался без отца, который погиб на войне. С детских лет вместе со своей мамой ходил в храм. Там его привлекли к алтарному служению. Затем, до службы в армии, поступил в Минскую духовную семинарию в Жировицах. После второго класса ушел в армию. В это время минскую семинарию закрыли. И он продолжил свое образование в Московской духовной семинарии. По окончании его рукоположили во диакона и взяли на обучение в Духовную академию. Но после первого курса появился я, первенец, и отец ушел на приходскую деятельность.
– Годы служения Вашего отца приходятся на период хрущевских гонений. Он когда-нибудь рассказывал о своих взаимоотношениях с советской властью?
– Ему приходилось сложно в армии. Как воспитанника духовной школы, его взяли в строительные войска. Считалось, что учащиеся семинарии не могут нести более сложную военную службу. Три года он был военным строителем под Куйбышевым. Взаимоотношения между военнослужащими в то время были не плохими. Но однажды командование гарнизона потребовало у него отречение от религиозных убеждений. Его возили по кабинетам генералитета. Он встречался с высшим начальством по вопросу веры. Но отец выстоял, никакого отречения не подписал. И больше того, заявил, что после окончания военной службы продолжит свое духовное образование. К сожалению, один из семинаристов, проходивших вместе с ним службу, не выдержал и написал отречение.
– А потом, когда он стал дьяконом?
– Служба священнослужителя – как служба военного. Отец поменял три прихода. И нам с братом тоже пришлось поменять три школы в разных городах. И всегда, когда мы приходили в новую школу, моя мама обращалась к директору, завучу, учителям с просьбой, чтобы никаких недоразумений на религиозной почве не было. В принципе, учеба проходила достаточно гладко, за исключением некоторых эксцессов в начальной школе. Когда одноклассники узнавали, что мы сыновья священнослужителя, то в хулиганской форме просто дразнили, пытались унизить нас за то, что мы верующие люди. А со стороны директора, преподавателей на протяжении всего обучения в трех школах никаких неприятностей на религиозной почве у нас не было.
– Когда одноклассники дразнили, вы отвечали им, за себя могли постоять?
– Конечно, было неприятно такое отношение, поэтому не раз приходилось постоять за себя. Хотя родители советовали нам не отвечать на грубость и словами из сказки Пушкина говорить: «Я поп, а ты – толоконный лоб».
– Как воспитывались будущие священники?
– У нас было счастливое детство в хорошей, доброй семье священнослужителя. Родители старались, чтобы мы брали с них пример как в отношениях с близкими, так и в отношениях с Богом. Ежедневно, утром и вечером, мы становились на молитву всей семьей. Сначала утренние и вечерние молитвы читали отец и мать, а потом, когда мы подросли, доверили читать нам самим. И конечно, было принято регулярное посещение храма: обязательно в субботу вечером на Всенощном бдении и на Воскресной Литургии. Со временем нас ввели в алтарь. По возможности, мы помогали во время службы, подавали кадило.
– А помимо чтения молитв и посещения богослужений?
– Я помню с детских лет, что в нашей семье всегда читалась Библия. Это были незабываемые вечера, когда отец открывал Священное Писание и читал самые важные и интересные места. Очень нравились нам книги, в которых рассказывалось о пророке и псалмопевце Давиде, повествование о его сыне царе Соломоне. Эти чтения остались в памяти на всю жизнь.
– В школе хорошо учились?
– Отличниками не были, но четверки и пятерки домой приносили. Если появлялась тройка, не говоря о еще худших оценках, то это была для нас трагедия.
– А папа как реагировал на трагедию?
– Спокойно, но каждый раз говорил, чтобы троек не было.
– За двойки ругал?
– Безусловно, но они были редко.
– Кем вы были в глазах ребят, с которыми учились?
– В старшем возрасте одноклассники относились к нам положительно. Видя доброе отношение к ним, они тем же отвечали и нам. Наше обучение проходило в достаточно спокойное брежневское время, когда хрущевские гонения на религию закончились. Мы дружили, нас объединяли общие интересы, но о религии все же старались не говорить.
– У вас были какие-нибудь увлечения?
– Увлечений было много. Играли в шахматы, шашки, катались на велосипедах, как и все мальчишки. Очень любили с братом играть в футбол и хоккей. Это одно из приятных впечатлений детства. Увлекались чтением книг. В основном, читали духовную литературу, которой у нас в доме имелось достаточное количество. Читал «Жизнь Иисуса Христа» Фаррара, дореволюционные издания по Закону Божию. Из художественной литературы любил Достоевского, «Войну и мир» Толстого. Мне очень нравился роман Сенкевича «Камо грядеши?». В то время такие книжки были редкостью, и я его прочитал в рукописном виде.
– Читать духовную литературу вам действительно нравилось или это просто папа заставлял?
– Если бы заставлял, мы, наверное, прочитали бы еще больше.
– Наверное, далеко не каждый школьник сегодня может сказать, что он любит Достоевского или зачитывается «Жизнью Иисуса Христа». Судя по тем произведениям, которыми Вы увлекались, можно подумать, что Вы были очень способным учеником, может быть, даже авторитетом среди одноклассников. Вы ощущали себя авторитетом?
– Об этом и мысли не было, хотя приходилось давать списывать домашние и контрольные работы отстающим одноклассникам. Мы приучены были не афишировать свою религиозность и увлечения. С самых ранних лет сведения о Священном Писании, многие богословские вопросы не представляли для нас большого труда. Потом, имея базу домашней школы (за что я очень благодарен своим родителям), я легко учился в семинарии. В первом классе проходил то, что уже знал.
– После школы Вы сразу пошли учиться в духовную семинарию?
– Отец от нас не требовал, чтобы мы непременно пошли по его стопам. На протяжении многих лет он говорил: «Моя задача в том, чтобы вы выросли добрыми, верующими людьми. А чем вы будете заниматься, какой вид деятельности выберете, это для меня не столь важно. Конечно, мне будет приятно, если вы пойдете по моим стопам. Но я от вас этого не требую». Когда я закончил школу, то для меня уже не было вопроса в выборе жизненного пути. Так ненавязчиво, от родителей мне перешло стремление стать священнослужителем. Поэтому после окончания школы, до службы в армии, я вместе со своими одноклассниками поступил работать в Раменское прибороконструкторское бюро. Там нас обучили в школе ДОСААФ. Я шел в армию с правами на грузовую машину. Но думал о том, что после воинской службы я буду поступать в Московскую духовную семинарию. Через два года, в мае, я пришел из армии и летом поступил в Троицкий храм поселка Удельная чтецом, чтобы как можно лучше подготовиться к экзаменам. Но сдал недостаточно гладко, и был зачислен кандидатом. Это значило, что после первого семестра мне была предоставлена возможность ждать вызова для обучения в первом классе семинарии. В год моего поступления кандидатов было 15. После Рождества меня вызвали, и я со второго семестра стал обучаться в семинарии.
– С матушкой Вы познакомились, будучи воспитанником семинарии?
– Да.
– Расскажите, как это произошло.
– В 87 году я иподьяконствовал у митрополита Ювеналия и епископа Можайского Григория. Церковь Богоявления в Коломне в то время была кафедральным собором, и я приехал в качестве иподьякона владыки на Рождественскую службу. А моя будущая матушка работала в Богоявленской церкви ризничей. Я всегда думал о том, что моей избранницей должна быть верующая девушка. В моем выборе это самое главное. Когда я познакомился с Маргаритой, то увидел в ней доброго, верующего, хорошего человека.
– Долгое время Вы были благочинным. Поменялось ли Ваше мироощущение после того, как Вас освободили от должности?
– Я могу сказать, что нисколько не изменилось. На эту должность не просятся сами, на нее определяет правящий архиерей. По благословению митрополита я в течение семи лет выполнял церковное послушание, которое требует большой отдачи. Я старался быть хорошим благочинным, добросовестно выполнять свои обязанности. Но когда произошло освобождение от них, я почувствовал, как большой груз снял с себя. И понял, что сейчас все силы надо направить на настоятельское служение, больше внимания уделять своему храму.
– Тяжело было нести это послушание?
– Достаточно тяжело, ответственно, но с другой стороны, почетно и приятно, так как приходилось часто бывать на архиерейских службах, к которым я привык с семинарской скамьи. Приходилось бывать и на Патриарших службах, которые давали сознание того, что ты в центре великой страны сослужишь Предстоятелю Русской Православной Церкви.
Беседу вела Татьяна Ртищева.
|
