|
– Матушка Евфросиния, расскажите, пожалуйста, как Вы решили принять иноческий постриг?
– Старцы меня никуда больше не благословляли идти, а только в монашество. Мы жили в Орехово-Зуеве. У меня мама была, инвалид третьей группы. Я за ней ухаживала. Тогда много было старцев. Я обращалась к ним. И они мне говорили: «Твой путь другой». Одна блаженная, она много лет лежала, сказала: «Лидия, замуж пойдешь – погибнешь». А я как все, грешница, думала, что же я такая? Поехала в Печеры. Там был схиархимандрит отец Симеон. К нему все ездили на благословение. Он мне сказал: «Будь белой монахиней. У тебя другой путь». У меня расположение было давно. Мама ходила в храм, покупала книжки. Я их читала, переписывала. Меня в храм пригласили. Сначала убирать, а потом петь. Там был старец отец Гедеон и у него тайный монастырь. Я стала проситься у мамы, чтобы она отпустила меня туда. Мама меня отпустила, и он меня постриг.
– Когда это произошло?
– Это было после войны. Я еще молодая была. Но я себя до сих пор недостойной считаю. Так уж меня благословили. Сейчас больше молчу. Мне владыка Афанасий так велел. Он теперь канонизирован как священномученик. Тридцать лет сидел. Его многие знают. Владыка только из ссылки приехал, я ему про себя ничего не рассказывала и только спросила: «Как мне, владыка, быть?» А он посмотрел на меня и говорит: «Не выпячивайся».
– Вы с рождения были верующей?
– Да, тогда можно было еще в храм ходить. У нас иконы были. Меня крестили в храме. Мама с папой венчались там. Папу там отпевали. Тогда можно все было. Не сразу храмы закрывали. Дяди пели на клиросе. Когда церковь взрывали, я маленькая еще была. Увидела, что колокольня падает – заплакала очень сильно.
– Сохранилось ли какое-либо радостное впечатление из детства?
– Я обрадовалась невозможно, когда мама меня «Богородицу» научила читать. Так я до сих пор ее читаю. Купила мне Псалтирь в русском переводе. С детских лет я стала книги читать. Меня мама приучила.
– Говорят, что молитва матери самая сильная. Это правда?
– Правда. Я была маленькая, отравилась, думала, что конфетки ем, а это оказалась отрава для мышей. Брат двоюродный пришел: «Теть Марусь, я эти конфетки есть не стал. Это Лидочка». Чуть не умерла. Мама молилась и все повторяла: «Смотри на иконы, смотри на иконы». Папочка побежал за детским врачом. Кое-как спасли.
– Вы и на заводе работали. Тогда монахов люди, наверное, не любили?
– Конечно, нет. Но я всегда просила прощения, если кого обижу. Те махнут на меня рукой – ладно. Жила все время дома. Соседи по-всякому относились. Маму мою помогали похоронить. Я без них бы не похоронила. На заводе работала. Меня спрашивали, почему идешь в храм, что ты переписываешь? Я очень любила переписывать с духовных книг и другим давала. Тогда ведь больше переписывали. А я говорю: «Как же без молитвы?». Все равно старалась каждый день с молитвой жить.
– С искушениями тяжело было бороться?
– Я грешница, мысли были плохие. Но я батюшке, духовному отцу, все исповедовала и писала. Он про меня все знает.
– Кто у Вас духовный отец?
– Схиигумен Савва был. Он нас поручил Матери Божией. К Богородице я с детства прибегаю. Вообще, монашки находятся под руководством Матери Божией.
– Не было ли прямого нападения врага?
– Матерь Божия предупреждала. В школе была большая ширма, которой классы разделялись. Как-то раз она упала и ударила меня по голове. Потом прошло все, хотя голова болела невозможно сильно. Я много ездила и всегда в дорогу брала переписанное Евангелие. И сейчас его с собой ношу. Батюшка говорил, ездите, но с молитвой. Однажды в пути кто-то меня за шиворот схватил. Я говорю: «Матерь Божия, спаси меня». И все прошло.
– А почему Вы думаете, что это именно Божия Матерь Вам помогала?
– Я во сне видела: тону, а Матерь Божия говорит мне, иди в брод со мной. Я пошла за ней и на другом берегу очутилась. Так я просто чувствую, что это Матерь Божия.
– Есть святые, каких Вы особенно любите?
– Да надо всех уважать. Святого Иоанна Богослова. Это был ученик, который очень Господа любил. Иоанна Крестителя, страстотерпца Михаила, преподобных Сергия, Серафима. Я ко всем обращаюсь. Оптинских светильников тоже уважаю. Сказано, что в Оптине будет святость. Там должны быть старцы. Потом я хорошо знаю, что придут перед вторым пришествием святой Илия и святой Енох. Наверное, они будут к покаянию призывать. Как-то я приехала к блаженной Ксении ночью. Побежала, думала, сейчас в ее часовню попаду, но она закрыта тогда была. Тут вижу, стоит женщина в длинной юбке, в кофте, говорит: «Не ходи туда, там опасно». А потом стала смотреть на икону – похоже, это блаженная Ксения была.
– Сейчас верующие не такие, какие были при гонениях?
– Конечно, как мир дряхлеет, так и мы ослабли. Сейчас в воздухе есть что-то тяжелое. Потому что время сокращается, как написано в Священном Писании. Мы должны осторожней быть, как бы свою душу не погубить. Лучше пострадать. Опасность есть какая-то. Я иногда в колокольню Иоанно-Богословскую захожу. Однажды открываю книгу, гляжу – на первой обложке Матерь Божия плачет слезами, открываю последнюю, а там Господь плачет. Еще архимандрит Лаврентий говорил своим духовным чадам и другие, что опасность какая-то есть. Молиться надо больше. Сейчас беда. Но сколько веков на нас нападали, а Матерь Божия не оставляла.
– Как Вы к нам в Черкизово пришли?
– Я много ездила по святым местам. Потом мне стало трудно, и матушка одна в Москве посоветовала поехать в Черкизово. Я сюда приехала, и они меня оставили. Тут была инокиня Анисия. Она все боялась монашество принимать.
– В алтаре не страшно служить? Там же ведь престол Божий.
– Меня благословили – и я стала алтарницей. До этого отец Савва меня на клирос благословил. Я рада, когда на клиросе почитать дают, попеть. А в алтаре до сих пор боюсь. Думаю – нечего там, я себя считаю вторым сортом. Как ни говори, а мы все-таки второй сорт – мужчины на первом плане. Сейчас, слава Богу, там народу много – пономарей.
– А почему женщины – второй сорт?
– Потому что сначала Адам был создан, а потом мы. Мужчины имеют право в храм ходить с непокрытой головой, а мы должны в платочке стоять. Раньше в храме мужчины с правой стороны стояли, а мы грешные – с левой. Как вы думаете – почему? Нам выпячиваться не нужно. Потому что мы не так мыслим, как мужской пол.
– Матушка, сейчас много икон мироточат по всей России. Почему?
– Это нам признак. Это скорбь какая-то. В Священном Писании все-таки сказано, что должна быть война. Я когда посмотрю на разрушение, которое было, думаю, неужели опять все будет разрушено? В Писании сказано, когда антихрист явится, опять все порушено будет. Тогда Господь придет пороки обличать.
– У отцов сказано, что при таких скорбях многие будут принимать монашество. Какие бы Вы дали советы, чтобы ошибок избежать?
– Молиться надо: «Матерь Божия, спаси. Матерь Божия, помоги, Матерь Божия, помогай, Матерь Божия, спасай». Хоть ей и трудно, а только так, мне кажется, и надо. Нам только так и остается. Она ведь сколько веков нас спасала. И сейчас мы держимся Державной Божией Матерью. Я по-своему понимаю и сама многих спрашиваю, перечитываю Священное Писание.
– Есть радость от монашества? Многие монашеством спасаются?
– Конечно, я рада. Но у каждого свой путь. Некоторые через детей спасаются. Монахам ведь трудно до невозможности. И молиться нужно, и служить. А они все равно идут. Во время войны в Москве мы ходили с одной матушкой молиться на немецкое кладбище. Там источник был. Вот кругом зенитки, бомбы все разгромят. А нас ничего.
– А ущемление себя в еде, например, доставляет радость или обременительно?
– Нам положено мясо не есть. Я его не стала давно есть. У меня было отравление желудка. Давно уже. Еще мама была жива. Она умерла в 80 году.
– Тяжело по ночам молиться, не спать?
– Нет. Если Господь дает силу, то лучше ночью молиться. Отец Савва нам сказал, что в три часа ночи – Матери Божией час. Кто не может с постели вставать, хоть «Богородицу» почитайте или «Достойно». И я замечаю, что в это время лучше молиться, в это время ее нужно просить.
– Об Иисусовой молитве можете что-нибудь рассказать?
– Она у меня не очень хорошо идет. Надо Евангелие еще читать. Оно к Иисусовой молитве приближает. А Иисусова молитва («Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя» или «Господи, помилуй») собирает наши мысли, потому что они у нас рассеиваются. Ведь Господь за нас пострадал, как же нам не молиться Ему?
– А смерть не страшна?
– Смерти нет. Переход только. Тело потом воскреснет, а душа останется. Матерь Божия, с чем же я пойду?! Сколько у меня в миру грехов-то было?! Соборовалась несколько раз, а пятнышки-то остались. Иной раз плачу. Так что мне похвалиться нечем.
– Вы не жалеете, что уже лет двадцать находитесь в Черкизове, а не в Орехово-Зуеве, что выбрали такой путь?
– Я очень люблю этот храм. У нас там тоже был придел святителя Николая. Сюда приехала – опять Николай Угодник. И куда ни поеду, все около меня Николай Угодник. Я ни о чем не жалею, нет. Я даже рада этому, что меня Господь так привел. Нам положено не выпячиваться. У каждого свой путь.
Беседу вели
священник Сергий Миронов
и Татьяна Ртищева.
Рисунок Людмилы Мироновой.
|
